Первый секретарь

Своим стремительным карьерным ростом в конце 1920-го — начале 1921 года Молотов не в последнюю очередь обязан развернувшейся в это время острейшей внутрипартийной борьбе. В его канонической «Краткой биографии» сталинских времен написано о работе на Украине: «Молотов решительно проводит ленинскую линию в профсоюзной дискуссии против всех оппозиционных течений — против троцкистов и бухаринцев, против “рабочей оппозиции” и децистов»[293]. Каждая из этих оппозиций не без оснований воспринималась Лениным и его группировкой как нешуточный вызов. В ноябре 1920 года на V Всероссийской конференции профсоюзов были приняты тезисы Рудзутака, резко критиковавшие бюрократизм ВСНХ и других высших государственных органов. В ответ Троцкий выдвинул лозунги «завинчивания гаек военного коммунизма», слияния профсоюзов с госорганами и «перетряхивания» руководства профсоюзов. Ленин вынес конфликт на пленум ЦК, где осуждал «вырождение централизма и милитаризованных форм труда в бюрократизм, самодурство, казенщину».

Между двумя вождями революции возник острейший конфликт, оба вошли в раж.

Троцкий был единственным человеком, кто в принципе был способен бросить вызов Ленину в схватке за лидерство. «В годы войны в моих руках сосредоточивалась власть, которую практически можно назвать беспредельной»[294], - без преувеличения признавал сам Троцкий. Он контролировал армию, через сторонников в Секретариате ЦК влиял на партию. Молотов подтверждал: «В самом Центральном Комитете перед X съездом партии Ленин не имел устойчивого большинства»[295]. Глава правительства столкнулся с угрозой потери контроля над рабочими организациями, армией и партаппаратом. «Чувствовалось, — вспоминал Молотов, — что Ленин рад бы был от него избавиться, да не может. А у Троцкого хватало сильных прямых сторонников… Троцкий — человек достаточно умный, способный и пользовался огромным влиянием». На вопрос о причинах в целом терпимого отношения к Троцкому «Ленин отвечал: “А что я могу сделать? У Троцкого в руках армия”»[296]. Это и предопределило ожесточенность столкновения вроде бы на ровном месте — из-за формулировок по профсоюзной проблематике.

Но, бросив вызов Ленину, Троцкий просчитался. Для старой партийной гвардии он оставался во многом чужаком. Это отношение передают слова из статьи Молотова 1924 года: «Войдя в нашу партию за два-три месяца перед октябрьским восстанием, он с огромной пользой применил свою целеустремленность в эпоху восстания, но, как теперь стало ясно, далеко не изжил идеологических шатаний и противоречий своего меньшевистского прошлого»[297]. Противостоял Троцкому великий политик и аппаратчик — Ленин, готовый бороться за реализацию своих целей 24 часа в сутки и знающий, как это делать. А Троцкий чурался черновой, повседневной работы, его подводило сибаритство.

Ленин апеллировал к партийным массам (а точнее, к партактиву). Была разрешена партийная дискуссия, открытие X съезда отложено, а выборы делегатов на него должны были пройти по платформам. Идеологическую борьбу с Троцким вел Зиновьев, выступавший на губернских конференциях. Организационно съезд готовили Ленин и Сталин, которые и двинули Молотова на секретарство на Украине, поручив обеспечить безусловную поддержку ленинской линии в профсоюзной дискуссии. Борьбу Ленин повел под флагом наступления на Оргбюро и Секретариат ЦК. «Вот вам настоящий бюрократизм! — возмущался он. — Троцкий и Крестинский будут подбирать “руководящий персонал” профсоюзов!»[298] Ленинская линия, которую отражала так называемая «платформа десяти», получила подавляющую поддержку на местах. Не подкачал и Молотов. По итогам январского пленума ЦК КП(б)У на X съезд ВКП(б), куда сам он был избран от Харьковской губернии, с Украины приехала сплоченная проленинская делегация[299].

На съезде, который открылся 8 марта 1921 года в Свердловском зале Кремля, демонстративно подчеркивался конспиративный характер «платформы десяти», к сторонникам которой относился и Молотов. Часовые штыками преграждали Троцкому и его людям доступ в те помещения, где заседала фракция Ленина. В новом составе ЦК не нашлось места Крестинскому, Преображенскому, Серебрякову, из членов ЦК в кандидаты вылетел Иван Смирнов. Троцкий в ЦК остался, но за него было подано даже меньше голосов, чем за Молотова. Была принята резолюция «О единстве партии», которая предписывала «немедленно распустить все без изъятия образовавшиеся на той или иной платформе группы» под угрозой исключения из партии[300]. Ленин взял под свой контроль партийный аппарат, предложив на место прежней секретарской троицы новую — Молотова, Ярославского и лидера московских профсоюзов Михайлова. Молотов к тому же на правах старшего (ответственного) секретаря стал кандидатом в члены Политбюро и членом Оргбюро.

В 1961 году он сделал краткую запись об этом событии. «На первом заседании Пленума ЦК, сразу после окончания партсъезда я был избран секретарем ЦК. Двумя другими секретарями ЦК были избраны Ем. Ярославский и В. М. Михайлов. Кроме того на этом же заседании было избрано Политбюро ЦК в составе: Ленин, Сталин, Троцкий, Зиновьев, Каменев. Вместе с этим были избраны три кандидата в члены Политбюро — в таком порядке: Молотов, Бухарин, Калинин.

Меня сильно тогда поразило, что я был избран секретарем ЦК (“ответственным” — что-то вроде главного секретаря ЦК) и, кроме того, первым кандидатом в Политбюро, а это означало, что в случае отсутствия на заседании любого члена п/бюро (командировка, болезнь) я имел в Политбюро решающий голос. Насколько помнится, до этого заседания меня никто не предупредил, что меня изберут первым кандидатом в члены Политбюро. Не помню, чтобы вообще кто-либо говорил со мной и о предстоящем избрании секретарем ЦК, но это, возможно, и было сделано, а если было сделано, то, очевидно, Сталиным, с которым я был ближе знаком… Мне и после никто и никогда не разъяснял, как это вышло, что весной 1921 года мне было оказано такое большое и для меня неожиданно большое доверие со стороны Ленина, который фактически решал этот вопрос. Только Сталин мог рекомендовать меня на такие высокие посты в то время… Помню, что после такого неожиданного для меня выдвижения я немало оробел. Не могу не признать, что я действительно был мало подготовлен для новых, весьма серьезных дел в ЦК.

Нельзя не отметить, что и состав нового секретариата ЦК был слабым: Ярославский — слабый организатор; Михайлов — вообще не был на крупной партийной работе, по профессии рабочий-типографщик. Но весь состав секретариата ЦК был из твердых ленинцев, полон молодых сил и боевых настроений (мне, например, только что исполнился 31 год).

Запомнилась особенно одна беседа с Лениным. Пожалуй, даже дважды он говорил со мной о моей работе в секретариате ЦК… Он говорил: “Вам (мне) надо заниматься политической работой, не превращаться в управделами, как это было с Крестинским, а технические дела передайте ‘замам’ и ‘помам’ ”. Помню, что в этом